Когда двадцатипятилетний Тупак Шакур был застрелен в Лас-Вегасе прошлой осенью, он ехал на пассажирском месте седана BMW 750, которым управлял Мэрион (Шуг) Найт, глава Death Row Records. Death Row, ведущий поставщик гэнгста-рэпа Западного Побережья, является феноменом музыкального бизнеса. В прошлом году компания получила доход в семьдесят пять миллионов долларов. “All Eyez on Me” - первый альбом Тупака, сделанный для Death Row, который был выпущен в начале 1996 г. - был продан в количестве более пяти миллионов экземпляров. До этого Тупак уже выпустил три альбома, но они не достигали заоблачных высот пятикратной “платины”.

Однако дни, предшествующие его убийству, не были спокойными для него. Становилось все более ясно, что имелся непомерно высокий штраф, который пришлось бы оплатить в случае, если бы Тупак “кинул” Шуга Найта. Даже для такой жесткой музыкальной индустрии, исторически склонной к нарушениям закона и к связям с преступными элементами, Death Row была поразительным местом. Для Найта ничего не стоило вручить Тупаку пачку стодолларовых купюр на расходы на уик-энд. Офис Найта в Лос-Анджелесе был украшен красным цветом, цветом Bloods, одной из основных банд города. Охрана с металлодетектором стояла у входа в студию Death Row. “Я не видел ни одной другой студии до этого, где бы вас обыскивали прежде, чем вы входили, - сказал мне ветеран музыкального бизнеса Лос-Анджелеса, который работал с Тупаком. - У них был список людей, которые могли входить с оружием. Представьте себе: эти парни вооружены, длинный коридор до двери, охрана у входа, которая может попытаться остановить вас, если вы идете туда... некоторые из этих парней из охраны были уголовниками, которые только что вышли из тюрьмы. Они молча стояли и смотрели сквозь вас”. Устрашение было обычным приемом Шуга Найта. Например, он заставил черного руководителя конкурирующей компании раздеться в мужском туалете и затем идти голым через офисы компании. Мамонт, человек весом в триста пятнадцать фунтов, Найт имеет солидное уголовное прошлое, переполненное действиями, связанными с насилием. Даже когда его поведение было нормальным - то есть, когда он вел дела с одним белым администратором в одной из крупнейших компаний шоу-бизнеса - угроза так и висела в воздухе. Один человек рассказал мне про свои переговоры с Шугом в собственном офисе, что по идее должно быть безопасно. Найта сопровождал телохранитель, и когда разговор подошел к сложным вопросам, телохранитель нарочито наклонился вперед так, чтобы легко можно было заметить его оружие, которое он носил в кобуре под курткой.

Какое-то время аура насилия служила Найту хорошо. Это предоставляло ему огромные преимущества как в маленьких вещах (например, часами держать других руководителей в ожидании без ропота возражения), так и в больших. Музыкальные и видео-продюсеры, которые заявляли, что Death Row задолжала им деньги, были слишком напуганы, чтобы требовать их или предъявлять иск. Угроза насилия была также мощным препятствием для любого, кто осмелился бы рассказать правоохранительным органам о сомнительной деятельности. В то же время, это не препятствовало ведению торговли с двумя корпоративными гигантами индустрии развлечений. Death Row с самого начала финансировалась ее дистрибутором Interscope, который частично принадлежал Time Warner и Universal, которой принадлежало 50% с начала прошлого года. Однако после убийства Тупака для Найта наступили не лучшие времена.

Летом 1992 г. Шуг наставил оружие на двух рэпперов, Джорджа и Стэнли Линвуда, за использование телефона в студии. После избиения оружием одного из них, он, угрожая убить их, приказал им обоим встать на колени и спустить штаны. Он был условно осужден по обвинению в нападении. Но четырьмя годами позже, непосредственно перед убийством Тупака, Найт принял участие в избиении человека в Лас-Вегасе и этим нарушил условный срок. В феврале этого года он начал отбывать девятилетнее заключение в тюрьме Obispo города Сент-Луис. Кроме того, иски в сотни миллионов долларов выдвинуты теперь против Death Row (самый большой касается Тупака, с обвинением в том, что его обманули более чем на пятьдесят миллионов долларов, и возмещением ущерба на сто пятьдесят миллионов) и могут последовать другие. Команда агентств, включая ФБР (Федеральное Бюро Расследований), DEA (Администрация по контролю за применением законов о наркотиках) и IRS (Служба по контролю за внутренними доходами), расследуют подозрения об отмывании денег, связи с уличными бандами, торговле наркотиками и организованной преступности в Death Row. “Я думаю, Тупак, что ты разрушил одну из наиболее зловещих империй моего времени”, - говорит один из его друзей, кто вырос в музыкальном бизнесе. Он не намеревался романтизировать Тупака; этот друг подобно многим другим подтверждает, что Тупак был расколот на "добрую" и "злую" стороны, как он сам это называл, и что именно его более темная сторона, похоже, господствовала в течение большей части срока его пребывания в Death Row. Тем не менее, эти друзья настаивают, что это был не настоящий Тупак. Настоящий Тупак был одаренным, сочувствующим, сконцентрированным на выражении боли молодых чернокожих в городах. И реальный Тупак собирался оставить Death Row, когда он был убит.

Заслуженно или нет, но имя Тупака Шакура стало синонимом насилия в рэп-лирике и “жизни головореза” (thug life - фраза, которая была вытатуирована поперек его живота). Когда он был жив, его подвергали цензуре со стороны политических деятелей и, подобно другим рэпперам, ему запрещали выступать на некоторых концертных площадках, потому что организаторы не могли гарантировать отсутствие угрозы насилия со стороны фанатов. В то же время, многие из его основной гетто-аудитории подозревали Тупака в недостаточной хладнокровности, необходимой для соответствия статусу типичного гэнгста-рэппера. Эти противоречивые представления о Тупаке в значительной мере отражают расовые и социальные разногласия.

Рэп-фэны настаивают, чтобы исполнители были подлинными представителями жизни гетто: они должны жить той жизнью, о которой читают; чтобы жизнь соответствовала искусству, так сказать. Рэп-критиков же, с другой стороны, пугает, что жизнь может соответствовать искусству, что такое поведение, как торговля наркотиками и насилие, описываемое рэпперами, просочится в господствующую культуру. Фактически, большинство ярых фэнов и потребителей рэпа - это белая молодежь из среднего класса общества (семьдесят процентов тех, кто покупает рэп-записи - белые). Этот страх перед насилием, влиянием обособленной культуры на восприимчивых молодых людей подливает масло в огонь многих политических дебатов, и этот страх усиливается широким распространением хип-хопа.

Противоречия, естественно, никогда не вредили продажам. Как раз наоборот. Тупак понял это очень хорошо, так же как и администраторы звукозаписывающей компании, которые получали прибыль от его таланта и его славы. Чем больше у Тупака случалось неприятностей с законом, тем больше доверия он получал на улице, и тем более жизнеспособной рэп-звездой он становился. Огромный коммерческий успех гэнгста-рэпа создавал необычно изменчивую связь между миром городских банд и миром мультимиллиардной индустрии звукозаписи. Тупак иногда говорил, что он задумывал свои песни как притчи (иносказания), а теперь это и есть его собственная жизнь - путешествие в те два мира и его жертвоприношение в точке, в которой они сходились. Это выглядит почти как аллегория.

Мир Шуга Найта и Южного Центра Лос-Анджелеса - очень далек от того, в котором вырос Тупак Шакур, хотя оба по-своему романтизировали насилие. Афени Шакур, мать Тупака, была членом партии Черных Пантер. В 1971 г., когда она была беременна Тупаком, она фигурировала в судебном разбирательстве с обвинением в организации заговора взорвать несколько нью-йоркских универмагов. Она и те, кто обвинялся вместе с ней - дело Пантера 21 - были оправданы только за месяц до рождения Тупака. Он был назван по имени “последнего вождя инков, жестоко замученного и убитого испанскими конквистадорами... воина”, - говорит Афени. Его фамилия, Шакур, является своего рода именем клана, принятым неформальной группой черных националистов в Нью-Йорке. Фраза “Black Power” была “подобно колыбельной, когда я был ребенком”, - вспоминает Тупак в письменном показании, которое он дал в 1995 г. (это было связано с гражданским иском, в котором, его обвиняли в том, что некоторые тексты Тупака повлияли на молодого человека, который убил полицейского в штате Техас). Он вспомнил, что когда он был подростком, живя в Балтиморе, “у нас не было ни одного светильника. Я обычно сидел снаружи под уличными фонарями и читал автобиографию Malcolm X. И это изменило меня. Также у моей матери были книги таких людей как Patrice Lumumba и Stokely Carmichael, Bobby Seale “Sieze the Time” и George Jackson “Soledad Brother”. Еще она рассказывала истории о тех вещах, которые делала, видела или в которые была вовлечена, и это заставило меня чувствовать себя частью чего-то. Она всегда растила меня так, что можно было подумать, что я был Черным Принцем революции”.

Тупак действительно стал Черным Принцем к тому времени, когда он был убит, но не тем путем, который был проложен политическими активистами шестидесятых. Афени и ее тогдашние друзья были вовлечены в то, что они воспринимали как революционную деятельность на благо их сообщества. Тупак и его друзья гэнгста-рэпперы щеголяли в инкрустированных бриллиантами золотых драгоценностях, ездили на “Роллс-Ройсах” и соперничали друг с другом в демонстрации гигантского богатства. Однако Тупак не забывал, кем были его предки. “В моем семействе каждый черный мужчина с фамилией Шакур, который вообще достиг пятнадцатилетнего возраста, был или убит или посажен в тюрьму, - сказал Тупак в письменном показании. - Нет таких Шакуров, черных мужчин с фамилией Шакур, в данный момент свободных, дышащих, без пулевых отверстий в их телах или наручников на их руках. Ни одного”.

Лидеры черного националистического движения, к которому принадлежали другие Шакуры, были фактически устранены, причем в значительной степени усилиями ФБР. В 1988 г. отчим Тупака доктор Мутулу Шакур, который получил в Канаде докторскую степень по иглоукалыванию и использовал свои навыки для развития программы по лечению наркоманов, был приговорен к шестидесяти годам тюремного заключения за организацию заговора, с целью совершить вооруженный грабеж и убийство. Преступления, в которых он был обвинен, включали и неудавшийся грабеж бронированного автомобиля Brink (?) в 1981 г., при котором были убиты двое полицейских и охранник (за это также осудили Kathy Boudin - лидера Weather Underground). Мутулу был также признан виновным в организации заговора, с целью устроить побег из тюрьмы "тете" Тупака, Ассате Шакур (Joanne Chesimar). Она была осуждена в 1977 г. за убийство полицейского в Нью-Джерси, но сбежала двумя годами позже и скрылась на Кубе. Крестный отец Тупака Элмер ‘Джеронимо’ Пратт (Elmer ‘Geronimo’ Pratt) является бывшим лидером партии Черных Пантер, который был осужден за убийство школьного учителя во время ограбления в Санта-Монике в 1968 г. Он находился в заключении в течение двадцати семи лет. Его приговор был полностью изменен несколько недель назад на том основании, что правительство в суде скрывало свидетельства, благоприятные для него (наиболее знаменательно, что основным свидетелем против него был оплаченный полицейский осведомитель).

Это действительно запоминающаяся родословная, и Тупак будет часто упоминать Mutulu, Geronimo и других “политических заключенных” в своей лирике. “Это подобно их словам, но моим голосом, - сказал он. - Я только продолжаю там, где они закончили. Я стараюсь добавить искру к этому, быть новой породой, новым поколением. Я стараюсь сделать так, чтобы они гордились мной”. Но в то же время он не хотел быть ими. Их революция и зачастую их жизни были пеплом.

Во время суда по делу “Пантера 21” мать Тупака подвергалась изматывающим перекрестным допросам с участием основного свидетеля обвинения, который оказался тайным правительственным агентом. После ее оправдания вокруг необученной, но высокоинтеллектуальной женщины была поднята шумиха в либеральных кругах, ее приглашали на встречи в Гарвард и Йель (там находятся знаменитые университеты - прим. МарСа), субсидировали квартиру на нью-йоркском Riverside Drive. Тупак и его сестра Секиива (Sekyiwa), которая родилась в 1975 г., стали маленькими знаменитостями Пантер в радикальных кругах. “Тогда все изменилось, изменилось направление политики, - сказал Тупак в своих показаниях. - Мы получали пособие, жили в гетто Бронкса, Гарлема, Манхэттена”. Тупак подсчитал, что к моменту, когда он пошел в младшие классы средней школы, он успел пожить в восемнадцати различных местах.

В своем письменном показании Тупак говорит, что когда ему было двенадцать или тринадцать лет у Афени появились серьезные проблемы с наркотиками и алкоголем. (Афени не соглашается с этим, она говорит, что ему было семнадцать.) Тупак не знал, кто был его отцом, но он был близок с Мутулу, который был отцом Секиивы и жил с ними в течение множества лет. Когда Тупаку было десять лет, Мутулу также оставил его, уйдя в подполье после грабежа Brink. Однако их отношения не были полностью разорваны (“Если бы я почувствовал, что он нуждается во мне, я сделал бы все, чтобы быть там, даже только для того, чтобы он просто мог видеть меня”, - вспоминает Мутулу). Эта связь обернулась для Тупака некоторыми проблемами. Агенты ФБР пытались установить контакт с Тупаком в школе, чтобы узнать, видел ли он своего отчима. (Мутулу был в ФБРовском списке “Десять Наиболее Разыскиваемых”, пока его не поймали в 1986 г.)

Семейство переехало в Балтимор и, когда Тупаку было четырнадцать, он был принят в актерскую школу. “Для ребенка из гетто Балтиморская Школа Искусств - это рай, - сказал Тупак в своем показании. - Я узнал балет, поэзию, джаз, музыку - да все, что угодно - Шекспира, театр, учебу”. На вопрос прокурора, состоял ли он в каких-нибудь бандах в то время, Тупак ответил: “В банде Шекспира. Я был мышиным королем в Щелкунчике... Не было никаких других банд. Я был артистом”. Он начал писать стихи, когда учился в средней школе в Нью-Йорке, и это был только первый шаг от поэзии к рэпу. Он писал свою лирику быстро и непринужденно и вскоре стал выступать для Джеронимо Пратта (Geronimo Pratt) и других заключенных.

Тупак провел два года в Балтиморской Школе Искусств. Дональд Хикен (Donald Hicken), бывший преподаватель, вспоминает: “Он был действительно одаренным актером с замечательным инстинктом подражания и способностью перевоплощаться... Его работа всегда была оригинальной, неподражаемой, невымученной. Даже в этой талантливой группе детей он выделялся”. Один из его однокашников, Avra Warsofsky, сказала мне, что не было никакого намека на воинственную, конфронтационную стороны Тупака, которые позже станут доминировать в его общественной репутации. “Он был милым, приятным человеком, - сказала Warsofsky. - В школе были городские дети, которые хулиганили, воровали, но он не был таким даже чуть-чуть”.

Эта идиллия закончилась, когда жизнь Тупака дома стала невыносимой. Как он описал это в показании, у него не было денег на еду или одежду; какое-то время он жил в доме богатого одноклассника и носил его одежду. Но это продолжалось недолго. “Я должен был возвратиться домой..., но моя мать была беременна, пристрастилась к наркотикам - к крэку. У нее был дружок, который жестоко с ней обращался. Мы не могли оплачивать арендную плату. Ей каждый раз приходилось уговаривать (любовно - прим. МарСа) этого старого белого человека, который был владельцем жилья, чтобы он разрешил нам остаться еще на один месяц. Так что я больше не хотел там оставаться. Я пожертвовал своим будущим в Школе Искусств, чтобы уехать без денег через всю страну в Калифорнию на автобусе”. Тогда ему еще не было и семнадцати. Тупак жил какое-то время с Линдой Пратт (женой посаженного в тюрьму Джеронимо Пратта) в Marin City - бедном городишке к северу от Сан-Франциско - а затем со своей матерью, которая также переедет в Калифорнию. Но школа в Калифорнии не могла стать приютом для него. “Я не вписывался в нее. Я был посторонним..., я одевался подобно хиппи, они все время дразнили меня. Я не мог играть баскетбол, я не знал, кем были эти игроки в баскетбол..., я был мишенью для уличных банд. Они обычно наезжали на меня, ну и так далее..., я думаю, я был странным, потому что писал стихи, и я ненавидел самого себя, я скрывал это..., я действительно был болваном”.

Мать Тупака была одинаково мифической фигурой и для него и для павших, и его отождествление с его радикальным наследием было двойственным. “Иногда он не хотел быть голосом партии Черных Пантер девяностых, а иногда хотел”, - рассказала мне Карен Ли (Karen Lee), один из журналистов, писавших о нем. Ли сказала, что он был разъярен тем, что прежние товарищи его матери не сделали ничего, чтобы попытаться спасти ее саму и ее детей, когда она стала наркоманкой. Действительно, когда он жил в Marin City - одинокий, без жилья (он поссорился с матерью, обвинял ее в том, что она обманывала его, скрывала свою наркотическую зависимость) - в основном ему пытались помочь люди с улицы. Его друг Man Man (Charles Fuller), который позже станет его дорожным менеджером, предоставил ему крышу над головой и не позволил стать законченным торговцем наркотиками.

Удача потихоньку начала поворачиваться к Тупаку лицом в 1990 г., когда он получил работу в рэп-группе Digital Underground в качестве дорожного менеджера и танцора. Но настоящий прорыв произошел на следующий год, когда его узнала Interscope - маленькая компания, которая только что была основана музыкальным продюсером Jimmy Iovine’ом и магнатом индустрии развлечений Ted Field’ом как совместное предприятие с Time Warner. Tom Whalley, который подписал Тупака в Interscope, принял демо-кассету, которую сделал Тупак, а Ted Field дал ее своей юной дочери. Она сказала отцу, что ей очень понравилось. Whalley вспоминает, что он был поражен как внешностью Тупака, его особенностью, так и его талантом. Он помнит, как сказал своему помощнику: “Вы когда-нибудь видели такие глаза?”

Interscope считала себя чем-то вроде диссидента в музыкальном бизнесе, выпуская, главным образом, альтернативный рок и гэнгста-рэп, который использовал в качестве материала культуру банд Южного Центра Лос-Анджелеса. Рэп первоначально был явлением только Восточного Побережья, элементом хип-хоп культуры семидесятых годов, которая также включала в себя брейк-дэнсинг и граффити. Хотя хип-хоп музыка ворвалась в мэйнстрим в 1979 г. вместе с международным хитом “Rapper's Delight”, только в конце восьмидесятых с появлением гэнгста-рэпа стали проявляться признаки того, что она становится по-настоящему продаваемой - особенно когда она завоевала широкую аудиторию белой молодежи, так же как блюз, джаз и ранний рок-н-ролл. В 1991 г. Interscope выпустила первый альбом Тупака “2pacalypse Now”, который был переполнен воинственной лирикой, описывающей насилие между молодыми черными людьми и полицией. Это был альбом, о котором вице-президент Дэн Квейл (Dan Quayle) сказал: “Ему не место в нашем обществе”.

В показаниях, которые дал Тупак в 1995 г., когда его попросили объяснить несколько песен с альбома “2pacalypse Now”, он сказал, что это его прием, представлять центрального персонажа через того, о ком он может построить рассказ. Потому что он полагает, что “прежде, чем вы сможете понять то, что я подразумеваю, вы должны знать как жил я или люди, о которых я говорю..., вы не обязаны соглашаться со мной, а только понимать то, о чем я говорю. Сострадание, чтобы показать сострадание”. Он также сказал, что он не пропагандировал насилие против полиции, а просто рассказывал истории, которые описывали действительность для молодых черных людей, включая предостерегающие истории, в которых насилие против полиции часто ведет к смерти или тюремному заключению. На одном треке он говорит: “They claim that I'm violent just cuz I refuse to be silent” (“Они утверждают, что я творю насилие, только потому, что я отказываюсь молчать”).

Песня, которая оказалась наиболее популярной на этом альбоме, называлась “Brenda's Got a Baby”. Тупак сказал, что он написал эту песню после прочтения газетной статьи о двенадцатилетней девочке, которая забеременела от кузена и выбросила своего младенца в печь для сжигания отходов. На вопрос прокурора, рассматривал ли он песню в качестве политического заявления, Тупак сказал: “Да... до того, как вышла эта песня, ни один рэппер мужского пола никогда не говорил о проблемах, которые были у женщин, это, во-первых. Во-вторых, в ней говорится о сексуальных приставаниях к детям, о семьях, которые извлекают материальные блага из наличия детей (т.е. получают дополнительные денежные пособия на детей - прим. МарСа), о бедности, о том, как проблемы одного человека могут затрагивать целое общество. О том, как невиновные незаслуженно страдают. О наркотиках, злоупотреблении наркотиками, разрушенных семьях..., о том, как она не смогла бросить младенца, понимаете, о связи, которая есть между матерью и ее ребенком и о том, что женщины должны иметь право делать выбор”.

Рэп-музыка печально знаменита наличием лирики, которая унижает женщин. Хотя Тупак, казалось бы, был защитником женщин в “Brenda's Got a Baby”, а также в более поздней песне “Keep Ya Head Up”, у него также были и женоненавистнические тексты. В “Tha' Lunatic”, другой песне с “2pacalypse Now”, он хвастался: “This is the life, new bitch every night” (“Это - жизнь, новая телка каждую ночь”). В показании на вопрос, как он может объяснить эти противоречивые чувства, он ответил: “Я написал это, когда мне было семнадцать... здесь говорится о персонаже, чем-то вроде меня, который только что вошел в рэп-бизнес, у которого не было девушек, а теперь их куча, и он получает так много сексуального внимания, что оно не выходит у него из головы. Он - Рудольф Валентино и Фрэнк Синатра, он - кто угодно... он может получить любого, кого захочет... я актер и я был поэтом. Так что я чувствовал..., что я должен рассказать о многоплановой природе человека... Человек может быть женофобом и сострадательным одновременно. Я был таким. Посмотрите на “Tha' Lunatic” и посмотрите на “Brenda's Got a Baby”.

Тупак переехал в Лос-Анджелес в начале 1992 г. и истории, которые он рассказывал в своей музыке, начали более определенно отражать, что жизнь банд становилась для него все притягательнее. “Каждая банда хотела считать его своим, - говорит его сводный брат Морис Хардинг (Maurice Harding), рэппер, известный как Mopreme. - Обложка “Strictly 4 My N.I.G.G.A.Z…” (второго сольного альбома Тупака) была красной, поэтому все сначала подумали, что он был членом Bloods”. Но хотя он тусовался с Bloods и даже чаще с их врагами Crips, Тупак не присоединялся ни к одной из банд. Он был в основном наблюдателем и летописцем, мудрым прагматиком в своем подходе к людям и получению опыта. Южный Центр Лос-Анджелеса, похожий скорее на иностранное государство в пределах города - настолько своеобразны и причудливы традиции банд, культура и законы, которые управляют ими, был самой богатой территорией, которую он когда-либо видел. “Он должен был быть рядом с этим поэтом, сутенером, головорезом (thug) - он мог вытянуть все от каждого из них и это становилось частью его самого, - сказал Man Man, друг, который переехал вместе с Тупаком из Северной Калифорнии в Лос-Анджелес и стал его дорожным менеджером. - Он начал тусоваться с бандитами (thugs). Он вытягивал это из них и затем использовал в своей музыке и выступлениях. Люди могли сказать: “Фреда только что убили...”, и следующая вещь, которую вы узнавали, что это уже попало в его песню... Он говорил: “Если Вы не знаете, что происходит в гетто, знайте, что именно это и происходит”.

Тупак был чрезвычайно ранимым, что добавляло аргументов к обвинению, что он не “настоящий” гангстер. Несмотря на хвастливую мужественность, которая была необходима, чтобы в общественном восприятии доминировал его образ гэнгста-рэппера, его пока рассматривали в качестве ученика. Тупак сказал в показании, что когда он переехал в Лос-Анджелес, у него “не было ни рогатки, ни ножа, я даже не имел острых когтей”. Но вскоре он купил пистолет и стал упражняться в стрельбе в тире. Он стал качать свое небольшое гибкое тело танцора, покрывать торс татуировками. Но даже при этом, его лицо, если увидеть его в момент отдыха - тонкое, обреченное, двуполое, с ясными глазами с длинными ресницами - имело тенденцию предавать его. Но он был непоколебимо сильным. “Его раздражало, когда говорили, что он “фальшивый гэнгста-рэппер”, - сказал мне Mopreme. - Он говорил, “Я вышел из грязи! Вы все должны аплодировать мне! Я сделал это, несмотря на гетто. Я сделал это, несмотря на школу без освещения. Я настоящий. Мы одинаковые!”

К 1993 г. казалось, что жизнь банд полностью овладела Тупаком. Ссоры и аресты следовали одни за другими. Он был вовлечен в драку с водителем лимузина в Голливуде, пытался ударить местного рэппера бейсбольной битой во время концерта в Мичигане, “коллекционировал” обвинения в преступлениях и гражданские иски. По мнению Man Man’а и других, многие из этих инцидентов были следствием того, что кто-то пытался ущемить право Тупака на исполнение жесткой лирики. “Люди испытывали его, - объясняет Man Man. - И Пак чувствовал: “Я должен доказать, что я тверд. Я скажу им: “Большинство гангстеров - люди, которые мечтают о том, чтобы им не нужно было бы быть такими жесткими”.

Тупак, а также под его влиянием Man Man и еще один друг, сделали себе татуировку “50 NIGGAZ”, символизирующую черный союз внутри пятидесяти штатов. Слово “nigga” в лексиконе Тупака означало “Never Ignorant Getting Goals Accomplished” (“Не невежда, достигающий своих целей”). В “Words of Wisdom” он читает: “Niggas, what are we going to do? Walk blind into a line or fight. Fight and die if we must, like niggas” (“Ниггеры, что мы будем делать? Ходить вслепую по линии или бороться. Бороться и умереть, если необходимо, как ниггеры”). “Раньше я никогда не хотел иметь это слово, вытатуированным на мне, - сказал мне Man Man. - Но Пак сказал: “Мы возьмем это слово, которое они использовали против нас и повернем его против них..., чтобы сделать его позитивным”. Когда Тупак сделал себе татуировку “Thug Life”, его менеджера Watani Tyehimba, бывшего члена Черных Пантер, который знал Тупака с детства, чуть не хватил удар. “Я сказал: Что ты сделал? - вспоминает Tyehimba. - Мы поговорили об этом, и стало ясно, что он сделал это, чтобы быть уверенным, что он никогда не забудет прежних лишений, никогда не забудет, откуда он вышел. Он разрывался между двумя мирами”.

Над альбомом “Thug Life, Vol.1” (который вырос из более раннего проекта “Underground Railroad”) Тупак работал совместно с четырьмя другими рэпперами. Идея состояла в том, чтобы альбом позволил членам банд избежать уличной жизни, занявшись музыкой. Предполагалось, что каждый последующий альбом проекта “Thug Life” будет записываться с членами разных преступных группировок. Некоторые песни, которые Тупак и его кореша хотели включить в альбом, были отклонены Interscope. Тупак говорил, что “Thug Life” не предназначен для детей. Не потому, что это плохо на них повлияет или что-либо подобное, а из принципа. Однако он знал, что жесткая лирика лучше продается, и будет воспринята аудиторией как наиболее точное отражение жизни в гетто. “Пак стал оратором гетто. Он читал о наболевшем, - говорил мне Syke (Tyruss Himes), рэппер с Западного Побережья, который появился на альбоме “Thug Life”. - В гетто Лос-Анджелеса каждую неделю убивают четверых-пятерых человек. Но вы об этом не слышите. Только их семьи знают”. Благодаря Syke и другим Тупак мог непосредственно познавать эту жизнь. В нескольких своих песнях Тупак говорит: “Помните Kato”. “Big Kato был мне как брат, - сказал Syke. - Его убили за мою машину. На ней стояли колеса от Dayton - они стоят две с половиной тысячи долларов. Они убили его из-за этого”. Mental Illness, другой рэппер, с которым Тупак подружился благодаря Syke, также был убит. Брат Syke’а покончил с собой (“Я предполагаю от стресса”, сказал Syke.) “Если вы читаете рэп о таких вещах, вы должны сами пережить это, - заявил Syke. - Иначе люди, прочитав вашу биографию, скажут, что вы не такой, как говорите о себе, давайте-ка лучше посмотрим, кем ты являешься на самом деле. Пак всегда чувствовал, что он должен что-то постоянно доказывать своим корешам”.

Также он обращает внимание на банданны, которые носил Тупак. “Он надевал красную, когда тусовался с Crips, и синюю, когда с Bloods - чтобы, когда он был с Crips, Bloods не думали, что он принадлежит к Crips, и наоборот. Ведя себя таким образом, Тупак ходил по лезвию бритвы. Но зато они понимали, что он в первую очередь был Рэппером”. Mopreme вспомнил характерный случай. “Однажды произошла разборка в магазине Comedy Store. Одна из банд искала его, и Тупак, одев пуленепробиваемый жилет и взяв свое оружие, вышел к ним. Он сказал: 'Вы искали меня? Я здесь!' После этого, - добавил Mopreme, - пораженная таким поведением банда больше не беспокоила его. Этот случай стал легендой, но действительность была гораздо сложнее. Watani Tyehimba сказал мне, что это была группировка “Rolling Sixties”, входящая в состав Crips, с которой у Тупака были неприятности, и что он сам и Мутулу Шакур общались по этому поводу с их лидером. “Я делал это с улиц, а Мутулу делал это из тюрьмы, и все вместе мы взяли ситуацию под контроль. Тогда Тупак пошел к Crips. После этого банда получила приказ не трогать его”. Об этом поразительном случае Tyehimba сказал: “Это было мужественно”.

В бурном 1993 г. с Тупаком случилось множество инцидентов, связанных с насилием, о которых много говорили в обществе. Но ни один из них не иллюстрирует так ярко то, что Тупак стал идеальным образцом гэнгста-рэппера, как его арест за стрельбу в двух полицейских не при исполнении в Атланте. Полицейские, как расскажет он позже, приставали к чернокожему водителю. Обвинения были ослаблены, когда выяснилось, что полицейские были выпивши и сами спровоцировали инцидент, и, кроме того, свидетель обвинения сообщил, что пистолет, которым один из полицейских угрожал Тупаку, был конфискован ранее во время одного из обысков (не связанных с Тупаком - прим. МарСа) и затем украден из шкафа с уликами. Стрельба в Атланте сделала Тупака героем для одних и демоном для других. "Они вели себя как хулиганы и достали свое оружие первыми", говорит Мутулу Шакур о полицейских. Ответные действия Тупака "окончательно закрепили за ним статус не только рэппера, но и человека, который верен своим принципам. После этого его слушатели признали Тупака “настоящим”, а те, кому он не нравился, стали его уважать".

Однако правоохранительные органы и политические консерваторы, которые были наиболее шумными критиками рэпа, считали, что Тупак не только распространяет бунтарские идеи в своей лирике, но и действует соответственно. Гэнгста-рэп вызывал беспокойство у правоохранительных органов в стране по меньшей мере с 1989 г., когда сотрудник ФБР по общественным вопросам написал письмо в адрес Ruthless/Priority Records, которые распространяли записи группы N.W.A. (Niggaz With Attitude). ФБР было наиболее обеспокоено песней “Fuck Tha Police”. “Защищать насилие неправильно, и мы выражаем протест таким действиям”, написал сотрудник ФБР. В 1992 г. полицейские круги и их союзники (наиболее заметно - вице-президент Квейл) осудили Time Warner за то, что они выпустили песню Ice-T, которая называлась “Cop Killer”. В следующем году Time Warner разорвала контракт с Ice-T, аргументируя это творческими разногласиями. Грегори Уайт (Gregory White) из LAPD (Лос-Анджелесский Департамент Полиции), который работает в отделе п о борьбе с организованной преступностью, объясняет, что гэнгста-рэп является проблемой, беспокоящей правоохранительные агентства, из-за того, что он часто приводит к преступным действиям. “Рэп - это способ отмывания грязных денег, полученных от продажи наркотиков”, говорит он. Согласно Уайту, некоторые рекорд-компании обеспечивают прикрытие для банд. Но он добавляет, что враждебная антиполицейская риторика рэп-музыки рассматривается особенно пагубной.

Charles Ogletree Jr., черный адвокат, профессор Юридической Школы Гарварда, который представлял Тупака в ряде дел в последний год его жизни, отмечает, что “люди в правоохранительных органах не только испытывают неприязнь к Тупаку, но и относятся к нему с презрением. Он говорил, 'Я понимаю вашу боль, знаю ее источник и могу рассказать вам, что делать с этим'. Полицейские знали его по имени, Боб Доул (Bob Dole) упоминал его по имени”. Мутулу Шакур считает, что его собственные отношения с Тупаком были причиной продолжающегося беспокойства правоохранительных органов. Мутулу, который носил длинные дредлоки и был уважаем черными националистами, был мишенью для ФБР и других полицейских агентств в течение многих лет до грабежа Brink.

Во время суда федеральный окружной судья подтвердил, что “права доктора Шакура были нарушены программой COINTELPRO”. (COINTELPRO проводилась ФБР, чтобы нейтрализовать черных лидеров-активистов, а также некоторых экстремистов правого крыла.) Недавно, при обстоятельствах мало отличающихся от случая с Джеронимо Праттом (Geronimo Pratt), Мутулу было предоставлено разрешение подать заявление о начале нового суда на том основании, что были обнаружены свидетельства, указывающие на то, что правительство скрывало информацию, которая могла бы быть благоприятной для его защиты. Весной 1994 г., приблизительно через шесть месяцев после того, как Тупак стрелял в полицейских в Атланте, Мутулу был переведен из колонии в г. Льюисбург, Пенсильвания, в федеральную тюрьму усиленного режима в г. Мэрион, Иллинойс, а оттуда в самое строгое учреждение страны во Флоренции, Колорадо. В меморандуме, написанном в феврале 1994 г., начальник колонии в Льюисбурге утверждал, что Мутулу необходим “контроль, который обеспечивается тюрьмой Мэрион”, частично из-за его “внешних контактов и влияния на черную молодежь”. Мутулу убежден, что Тупак стал “громоотводом” после того, как он стрелял в полицейских в Атланте. “Лишенные гражданских прав - молодые чернокожие, бедные и безнадежные - не имеют лидера, - сказал Мутулу. - Их герои - герои культуры и спорта. Никто - ни Jesse Jackson, ни Ben Chavis, ни Louis Farrakhan - не оказывают такого сильного влияния на них, как рэпперы. Так что, после того, как Тупак противостоит белому полицейскому, стреляет в него, выигрывает сражение, остается невредимым и продолжает говорить вещи, которые говорил - решение уничтожить доверие к нему очевидно”.

(Полная информация о Тупаке Шакуре на сайте  http://2pacmp3.stsland.ru/?r10/p06 )